Ваит Талгаев: "Европа удивлялась: как это в Чечне идет война, а "Терек" в розыгрыше Кубка континента сражается!"

Джамбул – город футбольный

История казахстанского футбола немыслима без нынешнего Тараза, который раньше носил имя великого поэта­-импровизатора Жамбыла Жабаева. Этот город в советские времена делегировал немало талантливых ребят в «Кайрат» – главную команду республики. На память сразу приходят такие имена, как Сеитжан и Сеильда Байшаковы, Дмитрий Огай, Вахит Масудов, Александр Мироненко и другие. В их числе был и Ваит Талгаев.

– Точно уже не помню, когда я впервые вышел на футбольное поле, – рассказывает он. – Кажется, мне тогда было лет семь­-восемь. Мы – ватага мальчишек – бежали на поляну, где играли в футбол старшие ребята. Среди них был и мой сосед Сеильда Байшаков со своим братом Сейдазы. Я подавал им мячи. Однажды кто-­то сказал: «Давай, малыш, за нас играть будешь». Так я оказался в команде. На другой день уже без приглашения вышел на поле. Тот же парень, что вчера, пригласил, сказал: «Отбор у тебя неплохой. Будешь играть в защите».

Когда прошло несколько дней, Сеильда посоветовал: «Тебе надо записаться в секцию». И я со сверстниками отправился в футбольную школу. Таких, как я, было много. А по нашему возрасту набирали пару десятков человек. Просмотр проводил известный в Таразе детский наставник Владимир Николаевич Татаренко. ­«Ты кто такой»? – спросил он. Я понял, что мои шансы попасть в секцию мизерные и почти не раздумывая выпалил: «Я из детдома». «Ну, раз ты из детдома, тогда будешь играть», – ответил тренер.

Так я оказался в футбольной школе. Через некоторое время мой обман был раскрыт. Татаренко слегка пожурил, но выгонять не стал.

Правда, возникла другая проблема. Против моего увлечения выступили родители. Отец так и сказал: «Чеченцы не должны в трусах бегать». А мать нашла мои старые кеды и сожгла. Расстроился я тогда. Но выход из положения нашел. Решил тайком ходить на занятия. Вставал с петухами и уходил из дома. А братишка Зайнутдин, который тоже играл, «завязал» с футболом. Мне приходилось прятать спортивную форму то на сеновале, то в сарае.

– Как же вы ездили на соревнования?

– Обманывал, сбегал. Но делал все, чтобы не пропустить состязания. Тем более что тренеры были довольны. У меня была хорошая скорость, да и отбор считался неплохим. Особенно хвалили ребята постарше. Однажды Сеильда Байшаков, а он был хорошим организатором, создал команду из ребят с нашей улицы. И мы приняли участие в соревнованиях на приз «Кожаный мяч» и выступили неплохо. Были поездки в другие города и села. Часто ездили в соседний Кыргызстан. Но самым памятным для меня стало приглашение в юношескую сборную Казахстана. Из того состава, который выступал в Ереване на Спартакиаде школьников в 1969 году, я познакомился с вратарем Александром Убыкиным. С ним мы позже выступали в «Кайрате». После этого меня определили в алма-­атинский спортинтернат. Правда, мои родители возмутились. Но тренеры убедили отца, что из меня выйдет настоящий мастер.

После окончания школы я вернулся в Джамбул и передо мной встал выбор: идти работать или учиться? Родители так хотели, чтобы я пошел по стопам отца. Он был заготовителем, поэтому вся родня мечтала видеть меня студентом Джамбулского технологического института. И случай подвернулся. Мне предложили выступать за команду этого вуза. Обещали помочь при поступлении. Тренер слово сдержал: я стал играть за институт и меня зачислили на первый курс. Однако я больше радовался, когда бросил учебу. Мне не очень нравилась моя будущая профессия, связанная с кожано-меховыми изделиями.

Крестный отец – Леонид Остроушко

В то время во второй лиге выступала команда «Алатау» из Джамбула. Тренировал ее небезизвестный в прошлом легендарный футболист Леонид Остроушко. С его командой провела товарищескую встречу институтская дружина. А после игры ко мне подошел тренер соперников и спросил: «У тебя девушка есть»? «Есть», – ответил я. И дальше у нас состоялся примерно такой диалог. «И куда вы с ней ходите»? – «В кино»! – «А на ресторан, что, денег не хватает»? Я понял, к чему он клонит. И спросил откровенно: «А у вас в команде зарплату платят»? «Переходи к нам, будешь получать двести рублей», – сказал Остроушко.

По тем временам сумма внушительная. И я не удержался – ответил согласием. Правда, от родителей новость скрыл. Они по-­прежнему думали, что я учусь в институте. Но когда узнали, такой скандал закатили! Я откровенно признался: «Не хочу быть кожевником. Хочу в футбол играть».

Потом получил зарплату и принес ее домой. Родители обрадовались. Ведь тогда мы жили бедно. А это были «живые» деньги. И немалые, по тем временам.

За «Алатау» я сыграл всего несколько матчей, а тут подоспело приглашение в «Кайрат». Ко мне из областного спорткомитета чиновник подошел и сообщил эту сногсшибательную новость. Пришлось срочно выехать в Алма-Ату. Тогда главную команду республики тренировал Виктор Корольков. В беседе со мной он сказал: «Проверим тебя в дубле. А там видно будет».

Первую игру провел в Тбилиси против «Динамо». Не знаю, почему, но в резервном составе выступал знаменитый Михаил Месхи. Я играл против него. Думал, затерзает, а у него ничего в этот день не получилось. Мы сыграли с соперником вничью.

Следующий матч проводили в Ереване против «Арарата». Теперь мне предстояло играть в центре обороны. И с этой задачей я справился.

После этих матчей тренер мне сказал: «Все, езжай домой за вещами. Ты зачислен».

Помню тяжелый разговор с Леонидом Остроушко уже в Джамбуле. Но наставник не стал отговаривать. Только сказал, что, если не понравится в Алма-­Ате, двери для меня всегда открыты в «Алатау». Не думал я тогда, что мне придется через полгода вернуться домой.

Врачи посоветовали «завязать» с футболом 

Меня хорошо приняли в «Кайрате». Больше всех меня опекал Сеильда Байшаков. Подружился я и с Сергеем Рожковым, Юрием Севидовым, Евгением Евлентьевым и другими ребятами. Меня стали выпускать в «основе». В Донецке играли в «Шахтером». Я вышел на матч с высокой температурой. С трудом, но отыграл. После этого стало плохо. С каждым днем становилось все хуже и хуже. Врачи команды были в недоумении. И я уехал домой.

Отец повез меня в больницу. После рентгена поставили диагноз: плеврит. Из легких выкачали примерно четыре литра воды. Врач настоятельно посоветовал бросить футбол. Более двадцати дней я провел в больнице. Затем долечивался в туберкулезном диспансере. Не знаю, как бы сложилась моя жизнь дальше, если бы не отец. Он отпаивал меня барсучьим жиром. Осенью военная медкомиссия признала меня не годным к армейской службе. А весной 1972 года на стадионе я встретил Леонида Остроушко. Разговор снова зашел о футболе.

«Потихонечку начнешь тренировки»? – спросил он. Я так хотел играть в футбол, что даже обрадовался такому повороту событий. Вернулся в команду. Почувствовал, что «физика» в порядке. В том сезоне «Алатау» переживал трудные времена. Я стал его основным игроком и капитаном. Однако после первого круга из команды ушел Остроушко. На его место назначили Евгения Кузнецова. С ним у меня тоже сложились неплохие отношения.

Этот период жизни запомнился тем, что мне не раз поступало предложение вернуться в «Кайрат», который уже «прогремел» на весь Союз, выиграв международный Кубок железнодорожников. Но я не мог бросить родную команду в Джамбуле, которая создала для меня все условия. Первый секретарь обкома партии Бектурганов относился ко мне как к сыну.

Несколько раз я проходил допризывную комиссию и всякий раз врачи ставили диагноз: не годен к военной службе. Но в 1976 году в армию меня все­-таки призвали. И, как оказалось впоследствии, в рядах Вооруженных сил я оказался по велению руководства «Кайрата». В этой легендарной команде я провел четыре сезона.

Сегодня, спустя годы, могу сказать, что благодарен судьбе. Именно «Кайрат» дал мне путевку в жизнь.

Особый настрой 

Многие журналисты спрашивают: «Назовите свой памятный матч»? Сразу на такой вопрос и не ответишь. Все игры, считаю, были памятными. Мы просто рвались в бой, когда выходили на поле против «Динамо» (Киев), «Спартака» (Москва). Самым непримиримым соперником был, конечно же, ташкентский «Пахтакор». Помню, когда мы их принимали, с каждым игроком беседовал председатель республиканского спорткомитета Аманча Акпаев.

Он как-­то сказал нам: «В ЦК все в ожидании игры. Нужна только победа». И мы из кожи лезли, чтобы порадовать не только партийных функционеров, но и многочисленных болельщиков. И частенько нам удавалось переиграть узбекистанцев. Загляните в статистику. Практически дома мы им не проигрывали. А в сезоне 1979 года выиграли даже в гостях.

После домашних побед, не успеешь выйти со стадиона, толпа подхватывает на руки. Когда вверх летишь, аж дыхание перехватывает! Наш автобус болельщики провожали до проспекта Абая и долго махали вслед. Просто приятно вспомнить, как тогда любили в Алма­-Ате игру № 1.

Не раз меня спрашивали: была ли в команде дедовщина? Конечно же, нет. Младшие старались уважать бывалых. Молодежь последней заходила в автобус, носила форму и мячи. Сейчас такого нет. А когда на тренировку выходил Сережа Рожков, это был сигнал для новобранцев: мы гуськом шли за ним.

Возникали споры, как в любом коллективе. Всенародную славу, например, никак не могли поделить Юра Севидов и Сережа Рожков. Но дальше споров дело не заходило. На поле бывшие спартаковцы понимали друг друга с полуслова. Был еще такой момент. Сеильда Байшаков «вытеснил» из состава опорного защитника Ищенко. И Боря обижался на Сеньку. Но на поле выходит сильнейший.

После игры обязательно мы всей командой шли в ресторан выпить шампанского. Был такой забавный случай. После очередной победы мы так «напраздновались», что утром всем было плохо. А тут Тимур Сегизбаев, (тогда он тренировал команду вместе с Каминским и Остроушко) решил вывести нас на занятие в рощу Баума. Деваться некуда, поехали. Киса, так мы звали Владимира Кислякова, говорит Фариду Хисамутдинову: «Вот посмотришь, сейчас Санжарыч организует кросс и так рванет, что мы не будем поспевать за ним». В действительности так и произошло. Сегизбаев почувствовал наше настроение и сам возглавил группу. И первым прибежал к финишу. Все были удивлены: откуда у него такая дыхалка?

«Ну, что, еще один кружочек»? – спросил он после короткого отдыха. «Санжарыч, ты убить нас хочешь», – сквозь зубы произнес Фарид Хисамутдинов. «Тяжело в ученье, легко в бою», – парировал наставник.

Вообще, по жизни все ребята были надежными. Девиз: «Один за всех, все за одного», можно сказать, очень подходит кайратовскому коллективу тех лет.

Иногда в жизни случаются моменты, когда по независящим от тебя обстоятельствам приходится покинуть насиженное место. У меня не заладились отношения с новым тренером «Кайрата» Игорем Волчком. И я уехал в Грозный.

В то время туда перебралась вся наша семья. Родители были несказанно рады моему возвращению на историческую родину. Я год отыграл в «Тереке», и друзья снова стали звать меня назад. Не ожидал, что так встретят в Алма­-Ате. Сам Аманча Акпаев встретил с распростертыми объятиями. Но обстоятельства сложились не в пользу «Кайрата». Буквально через несколько суток мне позвонили из Джамбула. На проводе был секретарь обкома Бектурганов. Он сказал: «Возвращайся домой. Если есть какие-­то проблемы, по мере возможности их решим». Я вспомнил, что моему брату нужна квартира. Ну, и сказал. В ответ услышал: « Приезжай. Будет квартира твоему брату». И выбор был сделан. Начальство сдержало слово. И я вновь надел футболку джамбулской команды.

Как Талгаев оказался на Кавказе

В 1992 году я приехал на побывку к родителям. Но меня сходу сосватали тренером в команду «Эрзу».  Помню, к нашему дому подъехал «хаммер». Заходят люди и говорят: «У нас команда есть. Давай, поработай тренером». Я сказал, что не готов сразу ответить на предложение. На что получил упрек: «Разве ты не чеченец? Надо свой футбол поднимать».

По крови, конечно же, я чеченец, но душа у меня казахская. Но говорить об это вслух не стал. Честно говоря, если бы не родители, то я вернулся бы в Казахстан. Но они хотели меня видеть рядом. Мать уговорила, и я ответил согласием.

Это была команда президента Чечни Джохара Дудаева. В ней были собраны все сильнейшие на тот момент игроки и несколько легионеров из Азербайджана. «Эрзу» финансировал местный бизнесмен. Мне практически заново пришлось комплектовать коллектив. Ходил на просмотр на городские соревнования. Словом, до начала сезона пришлось много поездить. Именно тогда я нашел Гайсумова, Идигова, Асуханова, которые позже появились в казахстанских клубах.

Помню, что тогда болельщики и футболисты «Терека» над нами смеялись. Куда, мол, вам с нами тягаться. Но клуб «Эрзу» отлично провел сезон и занял третье место. По ходу чемпионата наша команда обыграла «Терек» – 2:0. А главная дружина Чечни тот сезон вообще провалила, довольствовалась только десятым местом и скатилась во вторую лигу! Этот факт заставил Дудаева пересмотреть свое отношение к нашей команде. Через сезон он включил нашу команду в бюджет республики. Сам нередко приезжал смотреть матчи с участием «Эрзу».

Болельщики знали, если на стадионе появлялись люди с автоматами, значит, на игре присутствует Джохар. Иногда мне приходилось вмешиваться. Я просил автоматчиков подальше отойти от бровки поля. Это же не концлагерь, когда в футбол играют под дулами автоматов.

Первый круг мы закончили в 1994 году на первом месте. Была возможность войти в квартет сильнейших российского чемпионата. Но во втором круге финансирование стало неважным и мы начали потихоньку «скатываться» вниз. Однажды я и президент клуба решили попытать счастья и встретиться с Дудаевым. Мы знали, что в определенные дни он занимается дзюдо в спорткомплексе «Динамо». Туда мы и приехали. Он нас принял, поговорил. Обращаясь ко мне, глава Чечни сказал: «Деньги дать не могу. Мне оружие надо покупать. Сами знаете ситуацию: скоро война». Когда мы уходили, он кинул в след: «Вот победим в войне, мы такую команду создадим, которая в Европе будет лучшей».

Сезон тогда мы не доиграли: «Эрзу» снялся с соревнований. Осенью я вернулся в Тараз. Буквально через месяц в Чечне начались военные действия.

Опять задели за живое

Я тренировал «Тараз». Тот в сезон моя команда выиграла «серебро» чемпионате Казахстана. Вскоре мне опять пришлось возвращаться в Чечню. Дома раздался телефонный звонок. Дока Завгаев с ходу меня ошарашил: «Ты чеченец, а значит должен вернуться в Грозный». Я ему в ответ: «Так ведь война идет, какой может быть футбол»? Он убедил меня, что на спорт она не распространяется. Он заявил: «Мы добьемся разрешения играть в российском первенстве».

Я опять отправился в Чечню. Конечно же, ни о каком большом футболе и речи не могло быть. Шла настоящая бойня. Посмотрел на все это и засобирался домой. Дока Завгаев меня остановил: «Я дам деньги. Надо организовать первенство Чечни, чтобы молодежь от войны отвлечь». И тут же добавил: «Лучше мяч, чем оружие». Я по натуре гуманист. Понял, что он толковые вещи говорит. И взялся за дело.

Представляете, бомбежки идут, стрельба,  а мы по селам ездим, товарищеские матчи устраиваем. И однажды попали в Ведено. Это вотчина полевого командира Шамиля Басаева. Договорились с местной командой и устроили показательный матч. Вдруг слышим рокот моторов. Игроки на поле остановились. Из-­за пригорка показался БТР, за ним несколько джипов. Кто­то сказал: «Басаев едет». Ну, думаю, все: сейчас расстреливать начнет. Но он вышел из машины в сопровождении нескольких боевиков, подошел ко мне. Мы были знакомы с ним еще раньше, когда он работал в охране Дудаева. И прямо у кромки поля у нас состоялся небольшой диалог. «Ты опять вернулся»? – спросил он. «Да вот, футбол пригласили поднимать», – ответил я. «Футбол я люблю. Ты правильно сделал. Твое дело – пропагандировать футбол, мое – воевать».

Наша команда продолжала свою мирную миссию. В одном из районов мы даже попали под обстрел. Несколько часов просидели в подвале жилого дома. Осенью, когда в Грозный ворвались боевики, я твердо решил вернуться в Казахстан. Но не так­то просто было вырваться из страны, охваченной войной. Я выбирался из Чечни горными тропами.

Вернулся в «Химик». Сезон 1996 года мы начали под новым названием – «Тараз». И сходу выиграли чемпионат. Я внимательно следил за развитием событий в Чечне. С радостью воспринял новость о мирном соглашении в Хасавьюрте.

Прошло немного времени, как опять раздался телефонный звонок из Грозного. Человек мне сообщил, что он передает трубку президенту федерации Шамилю. Думаю: «какой такой Шамиль»? Оказывается, это был Басаев. Он мне сказал: «Ваит, ты не думаешь возвращаться и Чечню?». Я ему в ответ: «А где мы будем играть, в первенстве России? «Нет, – отрезал Басаев. – В России мы играть не будем. Мы создадим свою команду и будем ездить по зарубежным странам. «Шамиль, ты извини, но я уже не в том возрасте, дай подумать», – сомневался я. «Что тут думать! Сколько тебе денег надо на создание команды»? – не унимался Басаев. «Два-­три миллиона долларов», – ответил я. «Это разве много? Один современный танк, который я подбиваю, стоит примерно столько же», – засмеялся мой собеседник.

Мы договорились, что Басаев перезвонит мне через несколько дней. Опять у нас состоялся тяжелый разговор. Но я отказался от предложения и остался в «Таразе». Наша команда в тот сезон выиграла Суперкубок РК.

Его именем названы улицы

В 2003 году я вновь уехал на Кавказ и возглавил «Терек». Чечня встретила дружелюбно. Казахстанским тренерам – мне, Володе Никитенко и Юрию Конькову – создали необходимые условия для работы. Даже задач никаких перед командой не ставили. Главное было закрепиться в первой лиге, тем более «Терек» только в прошлом сезоне решил вопрос выхода в этот дивизион.

У нас в те годы произошло два крупных спортивных события. Мы пробились в премьер-­лигу российского чемпионата и выиграли Кубок РФ. Эти победные моменты навсегда останутся в моей памяти. После наших побед боевики могли голыми руками брать Грозный. Защитники города на радостях все патроны от радости выпустили в воздух. А те, кто далек от футбола, спрашивали: «Что, опять война началась?»

Незабываемым, конечно же, останется и прием у президента России Владимира Путина. Позже, когда мы обыграли польский «Лех» в Кубке УЕФА, он приехал к нам в отель. Иногда звонил, поздравлял. Европа удивлялась: как это в Чечне идет война, а «Терек» в розыгрыше Кубка континента сражается! Мне даже вручили медаль «За заслуги перед Россией». Оказывается, по закону иностранным гражданам такие ордена не вручаются. Мне предлагали отказаться от казахстанского гражданства для присвоения звания «Заслуженный тренер России». Но принципы свои я не меняю.

– В СМИ сообщалось, что в  Чечне в честь вас даже названы улицы. Это правда?

– Да. В Старых Отагах, в моем родовом селе и в Грозном есть улицы, названные в мою честь.

Алим Анапьянов, liter.kz